Нарвался на полтинник, как на мину,
Заложенную в пятьдесят втором…
Бог ведает – далёко ль до поминок?..

Пора креститься. Грянул клятый гром.

Суть – в суете, что «животом» зовется.
Изношенность и в теле, и в душе.
Я – толст. А ведь где толсто, там и рвется.

Пожить бы, как Ульянов, в шалаше…

Несуетно пяток рассветов встретить,
Загнуть подол у юности в стогу,
Про черноту забыть на белом свете…

И причитать: «Могу… могу?… смогу!»

Но – нить крепка в морщинной паутине.
Но – мозг скрипит: «Дружок, всему свой срок…»
Эх, братцы!.. Мне, кажись, грядет полтинник.

Но почему не выучен урок?

20 лет

Поникнув белой головою,
Смахнув слезу с остывших глаз,
Стою я, братцы, над Невою
И вспоминаю, братцы, вас!..

Потом в кафе, уев рюмашку,
Признаю, спрыгнув с облаков:
Жизнь отцвела, как та ромашка,
Которая без лепестков…

Но угодив на Невском в давку,
Опять взовьюсь под облака.
Припомню добычу я справки
И крест Ивана-дурака.

Еще горазд задать я перцу!
Еще мужик я – хоть куда!..
Но тут не нежно екнет сердце
То, от которого – беда…

Опять смотрю на невский берег,
Как на принцессу Свинопас,
И верю, братцы, свято верю –
Не пересохнет дружба в нас.

И на истоптанном крылечке
Найду наш институтский след,
И доплыву к вам через речку,
Что шириною – в двадцать лет.