СТАНСЫ

Друг мой. Вслушайся в ночь.
Это жизнь убегает по капле
Из аорты Времен,
из сосудов последних Божеств.
Виснет звездная пыль.
Это мы на последнем спектакле.
Не затвержена роль.
Умирает замедленный жест.

Друг мой. Годы бегут,
как разъезды глухих полустанков.
Едем в гиблую ночь,
но с надеждой на горний рассвет.
Как мы жили с тобой?
С торопливостью ранних подранков,
не сумевших сорвать
именной проржавевший браслет.

Нарвался на полтинник, как на мину,
Заложенную в пятьдесят втором…
Бог ведает – далёко ль до поминок?..

Пора креститься. Грянул клятый гром.

Суть – в суете, что «животом» зовется.
Изношенность и в теле, и в душе.
Я – толст. А ведь где толсто, там и рвется.

Пожить бы, как Ульянов, в шалаше…

Несуетно пяток рассветов встретить,
Загнуть подол у юности в стогу,
Про черноту забыть на белом свете…

И причитать: «Могу… могу?… смогу!»

Но – нить крепка в морщинной паутине.
Но – мозг скрипит: «Дружок, всему свой срок…»
Эх, братцы!.. Мне, кажись, грядет полтинник.

Но почему не выучен урок?

20 лет

Поникнув белой головою,
Смахнув слезу с остывших глаз,
Стою я, братцы, над Невою
И вспоминаю, братцы, вас!..

Потом в кафе, уев рюмашку,
Признаю, спрыгнув с облаков:
Жизнь отцвела, как та ромашка,
Которая без лепестков…

Но угодив на Невском в давку,
Опять взовьюсь под облака.
Припомню добычу я справки
И крест Ивана-дурака.

Еще горазд задать я перцу!
Еще мужик я – хоть куда!..
Но тут не нежно екнет сердце
То, от которого – беда…

Опять смотрю на невский берег,
Как на принцессу Свинопас,
И верю, братцы, свято верю –
Не пересохнет дружба в нас.

И на истоптанном крылечке
Найду наш институтский след,
И доплыву к вам через речку,
Что шириною – в двадцать лет.