И вдруг что-то щелкнуло в памяти – лет 25 назад написанный стих… О Христе. Вспомнил до строчки, ничего не правил. Тогда мой друг Илья Дроздов говорил: «Ну, это, Коля, в портфель! До лучших времен…» Настали ли они, лучшие времена? Стих выжил.

Исповедь
(притча)

Я не мечтал о славе и о троне
На папертях подачек не просил.
Ходил по миру в солнечной короне.
Из полотна исподнее носил.

Я – искупитель. Но никак не мститель.
Входил я с утешеньем в каждый дом.
За это прозван был сперва Учитель.
Потом – Спаситель. К смерти стал плутом.

Когда невмочь случилось черной злобе
Вести со мной бескровную борьбу,
Я неугоден стал и неудобен –
Прикован был к позорному столбу.

Когда студил мне раны жгучий ветер,
Плевки сушило солнце на лице,
Все отреклись: ученики и дети,
Со страху спрятав память об отце.

Тяжелый крест, за правду воздаянье,
На гору внес я на своем горбу.
Сгибались гвозди в распростертых дланях.
Венец терновый скалился на лбу.

Как уксусом пропитанная губка,
Мне взгляды ротозеев душу жгли.
Металась мать, что у птенца голубка,
Выпрашивая милость у земли.

Земля молчала. И молчало небо.
Кричали птицы, целясь мне в глаза.
Шептали губы: «Не единым хлебом…»
И не катилась дальше рта слеза.

Сведя все счеты с бездыханным телом,
Снесли останки под пещерный свод.
И, чтоб ничья душа стенать не смела,
Тяжелым камнем привалили вход.

Но Третий день, неотвратим и вечен,
Сошел ко мне сиянием с небес,
Чтобы погасли лжепророков свечи,
И, завершив свой подвиг, я воскрес.

Прошли века. Я думаю поныне:
А был ли смысл в пришествии моем?
Вновь без людей я одинок в пустыне,
А без меня – их ненадёжен дом.

Я вижу, как их сирый разум дремлет,
Жизнь губит, не жалея ни о чем.
Пришла пора вернуться мне на землю.
Но с чем прийти?
С добром или с мечом?