Не прошло и полгода – написался, хотя и вчерне, последний куплет. А заставил, буквально – заставил меня дописать песню мой ученик Кирилл Федоров, поэтому и песня посвящается ему.

Песня о себе

Кириллу Федорову

Все идет своим чередом…
Хоть качнулись в бездну весы,
Не построен снившийся дом,
Не рожден единственный сын.

Руку не поднял на змею,
Жалко стало Божию тварь,
Вот живу и годы жую
Молча, как премудрый Пескарь…

Век мой промелькнул без затей,
Стоит ли об этом тужить…
Перепутал много путей,
Пережил желание жить.

Дум не выдаст дом, что продрог,
Потому не мой это дом…
Только по одной из дорог
Все идет своим чередом.

Мы – в Первопрестольной!

Мы – в СААСШ «МАРИНА» (Славяно-англо-американская Супер-школа) в объятиях друзей! Восторги и слова  благодарности принимающим нас хозяевам!

Мы – участники Шекспировского фестиваля, в числе 22-х московских школьных театров, вот здесь, на профессиональной сцене одного из старейших тетаров Москвы – Театра им. Станиславского, на АНГЛИЙСКОМ играли отрывок из спекталя по пьесе Б.Шоу «ПИГМАЛИОН»! Сон? Нет, явь!

И вот он – финальный аккорд фестиваля… Фото на память, гаснущие софиты. До свиданья, профессиональная сцена. Спасибо тебе!

Цыганочка для Бубы от меня

Трус команду дал: «Убей!»
«Град» накрыл Цхинвали.
Трупы женщин и детей
Разочаровали…

А убийцы – все скоты,
Власть – удел уродов.
Эх, напрасно кинул ты
Дружбу двух народов…

И вдруг что-то щелкнуло в памяти – лет 25 назад написанный стих… О Христе. Вспомнил до строчки, ничего не правил. Тогда мой друг Илья Дроздов говорил: «Ну, это, Коля, в портфель! До лучших времен…» Настали ли они, лучшие времена? Стих выжил.

Исповедь
(притча)

Я не мечтал о славе и о троне
На папертях подачек не просил.
Ходил по миру в солнечной короне.
Из полотна исподнее носил.

Я – искупитель. Но никак не мститель.
Входил я с утешеньем в каждый дом.
За это прозван был сперва Учитель.
Потом – Спаситель. К смерти стал плутом.

Когда невмочь случилось черной злобе
Вести со мной бескровную борьбу,
Я неугоден стал и неудобен –
Прикован был к позорному столбу.

Когда студил мне раны жгучий ветер,
Плевки сушило солнце на лице,
Все отреклись: ученики и дети,
Со страху спрятав память об отце.

Тяжелый крест, за правду воздаянье,
На гору внес я на своем горбу.
Сгибались гвозди в распростертых дланях.
Венец терновый скалился на лбу.

Читать полностью »

* * *

Две тысячи нового – нет.
Не балует жизнь постоянством.
Опять отлетает в пространство
Запомнивший нас Божий свет.

Читать полностью »